Церковно-книжное произношение в Древней Руси

Одновременно со становлением древнерусского извода церковнославянского языка происходило формирование особой книжной орфоэпической нормы. На ее становление повлияло, с одной стороны, церковное произношение южных славян, отражавшее разные стадии в развитии южнославянских говоров X и XI веков, а с другой - оказала воздействие живая древнерусская речь. В результате взаимодействия этих двух языковых стихий было выработано особое книжное произношение, отличавшееся по ряду признаков как от южнославянской церковной дикции, так и от местной разговорной речи. Судя по сохранившимся языковым данным, особую роль в становлении и развитии книжной орфоэпической нормы играл Киев, политический и религиозный центр Руси, значение которого было велико при Владимире Святом и Ярославе Мудром. Сложившись в древнейший период, церковная орфоэпическая система оказала влияние на русское литературное произношение.

Древнее состояние этой системы было реконструировано в работах А. А. Шахматова, Н. Н. Дурново, Б. А. Успенского и других исследователей. Рассмотрим ее основные особенности.

§ 1. По говорам древнерусского языка до первой половины XIII века существовали две особые фонемы: редуцированное о <ъ>, передававшееся на письме буквой ер (ъ), и редуцированное е <ь>, для обозначния которого служила буква ерь (ь). В отличие от гласных фонем полного образования <о> и <е> редуцированные гласные произносились очень кратко. Это были самостоятельные сверхкраткие звуки типа о и е. В южнославянских говорах редуцированные гласные подверглись изменению уже к концу X века. В слабой позиции они утратились, а в сильной позиции прояснились в гласные полного образования: ъ изменился в о, а ь - в е.

Считается, что искусственное произношение еров отразилось в ряде древнейших рукописей в виде написания буквы о вместо ъ: кото вместо къто (Изборник 1073 года, Бычковская Псалтирь XI века), источьнико вместо источьникъ (новгородская Минея служебная 1095-1096 годов), буквы е вместо ь: ковечегъ вместо ковьчегъ (там же), а также в обратных заменах буквы е на ь: извлечь вм. извлече ‘ извлек? (там же) и буквы о на ъ: гръзна вместо грозна (Минея П. П. Дубровского XI века).

Однако, как установил А. А. Зализняк, в древнерусских бытовых графических системах были приняты замены буквы ь на е (или наоборот): коне, сьло вместо конь, село и замены буквы ъ на о (или наоборот): поклоно, четъ вместо поклонъ, чьто. Рассмотренные выше примеры могут свидетельствовать не об искусственном произношении еров, а о проникновении бытовых графических систем в книжное письмо, в котором смешение букв ъ и о, ь и е считалось ошибкой. Древнерусские правила правописания требовали последовательно различать эти буквы, причем в древнейший период (до падения редуцированных) книжники проверяли правильность написания с помощью своего живого произношения, противопоставленного в этом случае книжному.

§ 2. Фонема , обозначавшаяся на письме буквой ять (ý), произносилась в старославянском языке как широкое открытое [е], близкое к [a ] (ср. ст-сл. дýдъ, хлýбъ и совр. болг. дядо, хляб). В диалектах древнерусского языка эта фонема имела иное качество: она произносилась как долгий узкий монофтонг [^ :] или как дифтонг [ие] (ср., например, в современных русских говорах [д? иед], [хл? иеб]).

Для орфографической нормы церковнославянского языка древнерусского извода было характерно последовательное различение букв ять (ý) и естъ (е), обозначавших разные звуки: соответственно [e ] и [е]. Смешение этих букв считалось отклонением от грамотного книжного письма. Между тем такое смешение представлено в ряде памятников XI-XII веков: в Типографском уставе конца XI - начала XII века, Стихираре 1157 года, Софийских Минеях начала XII века и в других источниках. Некоторые из них происходят из новгородской диалектной зоны, другие - из южнорусской, но и там и там в древнейший период звуки [e ] и [е] произносились различно в разговорном языке.

§ 3. В современных русских говорах существует два основных типа безударного вокализма, противопоставленных друг другу: оканье и аканье. Оканье в узком смысле - различение в безударных слогах после твердых согласных фонем <о> и <а>. Аканье в узком смысле представляет собой неразличение безударных фонем <о> и <а> после твердых согласных, их совпадение всегда или в части позиций в звуке [а]. Оканье - отличительный признак северновеликорусского наречия, оно свойственно также некоторым средневеликорусским говорам (владимирско-поволжским и новгородским). Аканье - яркая особенность южновеликорусского наречия, оно распространено в отдельных средневеликорусских говорах (центральных и псковских) и на большей части белорусского языка. Аканье является нормой русского и белорусского литературных языков, но его нет в украинском языке.

На происхождение аканья существуют разные точки зрения. По мнению Р. И. Аванесова, оканье древнее аканье, которое появилось в ареале современных курско-орловских, рязанских и тульских говоров после падения редуцированных, не ранее начала XII века. Первоначально аканье было ярким признаком русского диалектного произношения, противопоставленного книжному окающему произношению. В силу консервативности книжного письма аканье сравнительно поздно проникает в памятники письменности. Старейший источник со следами бесспорного аканье - Евангелие 1339 года, переписанное в Москве: дивна вместо дивно, въ апустýвшии земли (запись писца). Аканье известно в псковских рукописях второй половины XIV века. В двух списках псковского Пролога этого времени, созданных в одном скриптории, аканье отражено как в предударном (апÿть), так и в заударном положении (воHводаю).

На протяжении своей истории аканье постоянно расширялось, подчиняя себе окающие говоры и литературный язык. Тем не менее оканье долго удерживало свои позиции в литературном языке и продолжает сохранять их в церковном произношении. Еще в начале XVIII века известный книжник Ф. П. Поликарпов-Орлов считал оканье основной фонетической особенностью, отличающей книжное произношение от разговорного. В XVIII веке оканье было яркой чертой высокого стиля, достоянием поэтических произведений, торжественной речи, богослужения и церковной проповеди. А. П. Сумароков строго различал в своей поэтической речи безударные [а] и [о], не допускал их рифмовки даже в баснях, которые по правилам классицизма писались низким стилем. Рифмовать заударные [а] и [о] не было принято даже в первой половине XIX века. Старая окающая норма последовательно выдержана в поэтическом творчестве И. И. Дмитриева, К. Н. Батюшкова, Е. А. Баратынского, Н. М. Языкова и др. Как показал М. В. Панов, первыми поэтами, которые стали более свободно применять рифму а-о, стали Ф. И. Тютчев и М. Ю. Лермонтов.

§ 4. Праславянские сочетания *tj и *kt?, *gt? (перед гласными переднего ряда) изменились в старославянском языке в сложный смычный звук [шт], а в стандартном древнерусском языке - в аффрикату [ч]. Так, например, из праславянской формы *sve tja образовалось свýùа в старославянском языке и свýча в древнерусском, а праславянская форма *noktь развилась в старославянское ноùь и древнерусское ночь.

§ 5. В старославянском языке заднеязычный согласный [г] был взрывным по способу образования. В древнерусском языке этот звук мог произноситься различно. Его качество было одним из важных признаков, отличавшим северные и южные говоры Древней Руси. На севере страны был распространен взрывной согласный [г], между тем как в говоре древнего Киева и его областей существовал фрикативный [ g ] . Возможно, на фрикативное произношение [ g ] указывают редкие случаи употребления буквы х вместо г в рукописях XI века, созданных на юге Руси: ходъ, слоухъ (13 слов Григория Богослова). В акростишном каноне Феодосию Печерскому, написанном в домонгольский период, использована форма Хригоров, отразившая фрикативное произношение [ g ] .

По мнению ряда исследователей (И. А. Бодуэна де Куртенэ, А. А. Шахматова, Б. А. Успенского и др.), под влиянием южнорусской диалектной речи фрикативный согласный [ g ] вытеснил южнославянский звук [г] из орфоэпической нормы, установился в языка богослужения древнего Киева, а оттуда распространился на остальную территорию Руси. При этом на севере и северо-востоке страны (в новгородских, владимиро-суздальских и других землях) церковно-книжное произношение оказалось противопоставленным разговорному употреблению - взрывному [г].

В языке богослужения фрикативный согласный [ g ] можно услышать и сейчас как в патриаршей церкви, так и у старообрядцев. Остатком старой книжной нормы в северновеликорусском наречии, средневеликорусских говорах и литературном языке, для которых исторически характерен взрывной согласный [г], является маленькая замкнутая группа слов, которые до сих пор произносятся с фрикативным [ g ] . Все эти слова книжного, церковнославянского происхождения: Господь, Бог, господин, убог.

В XVIII веке и первой четверти XIX столетия произношение фрикативного [ g ] было принято в высоком стиле литературного языка, в торжественной поэтических речи. Те же самые слова произносились в разговорном языке со взрывным [г]. Так, у Г. Р. Державина преобладает рифмы с фрикативным [ g ] , в позиции оглушения - [х]: книг - своих, вокруг - пух, бег - утех, шаг - сердцах, друг - дух и т. п. Пытаясь провести различие между « высоким» фрикативным [ g ] и « низким» взрывным [г], В. К. Тредиаковский придумал для передачи последнего звука особую букву, дав ей выразительное название голь (очевидно, потому, что в этом простонародном слове произносился согласный [г]), а составители «Словаря Академии Российской» (СПб., 1789-1794. Ч. 1-6) ввели с этой же целью букву ã .

Однако все эти попытки уже не могли спасти фрикативный согласный [ g ] . С окончанием эпохи классицизма он был окончательно вытеснен на окраину литературной фонетики.

«  §  »